“Удар был сильный. Меня качнуло” – история едва не свершившегося на сцене убийства.

Продолжаем знакомить наших читателей с театральными зарисовками известного могилевского актера и режиссера Владимира Петровича, который ведет свой блог “Субъективные заметки”.

История едва не свершившегося убийства.

Получилось так, что мы в “погоне за лучшей жизнью” оказались в Национальном Академическом драматическом театре им. Якуба Коласа в городе Витебске. Проработали в нём два года, с 1985 по 1987 год. Из ярких впечатлений, гастроли по Прибалтике в городе Каунасе и Таллинне, и месяц сельских гастролей, проведённый на Браславских озерах.

В то время театром руководил Валерий Мазынский. И вот он как-то решил: “А не замахнуться ли нам на Вильяма, понимаете ли, нашего Шекспира?” И замахнулся. Замах длился то ли шесть, то ли девять месяцев.
Театр стал дружно репетировать “Ромео и Джульетту”.

— Две равно уважаемых семьи
В Вероне, где встречают нас событья,
Ведут междоусобные бои
И не хотят унять кровопролитья.

Как раз “междуусобные бои” мы стали репетировать в первую очередь. Пьеса начинается с массового побоища, ну а дальше всем известный сюжет.

К нам приставили специалиста по постановке боя, выдали специально выкованные для спектакля мечи и кинжалы, каждая пара, или несколько человек, с помощью инструктора придумывали рисунок боя, и потом тупо, методично оттачивали каждый свою партию. Надо отдать должное, что довели бои до автоматизма, так что работали только руки, голова не подключалась.Травматизма за время репетиций не припомню.

Теперь об оружии. Оно доставило много хлопот. Случай произошедший со мной. Мы уже на сцене. Отрабатываем бой. Наступая на “противника”, я наношу боковой удар, меч выскальзывает из моих рук и остриём летит в зал, где легко пробивает материал, которым были накрыты кресла и вонзается в спинку одного из них. Благо, это была репетиция и в зале никого не было.

В этом инциденте моей вины было мало. Дело в том, что ручки мечей были сделаны из гладко отшлифованного дерева и сверху покрыты лаком. Результат – несовместимое сочетание потных ладоней и лакированной рукоятки. После всеобщего кратковременного шока, была дана команда обмотать рукоятки верёвкой. Одна проблема была решена.

Вторая проблема была в стали, из которой эти мечи были сделаны. Она была очень мягкая, и при ударе плашмя легко гнулась, образуя букву “Г”. Что однажды и произошло у меня на спектакле. Меч сразу был выброшен в кулисы, пришлось заканчивать драку с одним кинжалом. Но было стыдно, что допустил при зрителях такой косяк.

Третья проблема – человеческий фактор. Конечно, мечи и кинжалы были тупыми, хотя я в драках вонзал их в сцену и это было эффектно. Но тут была своя хитрость. Я вонзал кинжал всегда по волокнам пола сцены.

Подхожу к сути истории. У меня была роль Тибальта, племянника леди Капулетти. Горячий, задиристый, безбашенный персонаж. Ромео играл только-только закончивший институт, молодой артист Михаил К. Видно, Михаилу понравился эффект вонзания кинжала в сцену, и он даже нашел где его использовать.

И вот вижу, идет Миша по коридору, с восхищением смотрит на свой кинжал, трогает пальцем острие. Я остановил его, взял в руки кинжал и глазам своим не поверил. На острие кинжала была боевая заточка. Я накричал на него и заставил вернуться и закруглить острие. Скрепя сердце, он это сделал. Благодаря этому дальнейшее произошло именно так, как произошло.

Почему это меня так дернуло? Этим кинжалом он в пьесе меня убивает. К слову сказать, до случившегося, а это был спектакль где-то 17, он меня так усердно тыкал кинжалом, что на теле оставались ровно столько синяков, сколько мы сыграли спектаклей. Спасала одежда в несколько слоев сшитая из ткани двунитки.

В этот злополучный спектакль все шло хорошо, я только что убил Меркуцио, Меркуцио, перед тем как умереть, с долей скепсиса, иронии и трагизма, проклял оба враждующих дома, Ромео вызывает меня на бой, мы красиво, технично деремся. Я ударом ноги сшибаю Ромео, он падает, я из далека (второе мое вонзание оружия в сцену) бросаю меч в Ромео, (при этом не теряю контроля), Ромео откатывается, меч эффектно вонзается, я понимаю, что не попал, бегу добивать противника, и… получаю кинжалом в лицо.

Удар был сильный. Меня качнуло, почему-то стало желто в глазах, кровь хлынула из двух ноздрей и раны. Я понимаю, что нельзя “светиться” в таком виде зрителю. Спиной продвигаюсь к своей мизансцене возле столба, сползаю по нему и “умираю”.

Дальше выбегают два семейства, жители Вероны, герцог, и пятнадцать минут идут разбирательства, кто зачинщик, а кто жертва? Первым порывом у коллег было остановить спектакль. Я показал глазами, что жив, все относительно нормально, продолжайте спектакль.

Я сидел, а кровь все шла и шла. Из складок одежды образовалось некое подобие чаши, вот туда она и стекала. Могу с уверенностью сказать, что лучше эта сцена не игралась ни до, ни после. Играли быстро, по делу, эмоционально, а некоторые дамы были на грани обморока. Как только, свет стал гаснуть, мужчины бросились ко мне, помогли встать и отвели в гримерку.

Потом был травмопункт, где сказали, что мне очень повезло, что кинжал попал в кость, если бы чуть выше – то лезвие вышло бы с другой стороны. Это меня утешило, и мы распрощались.

Через несколько дней, при встрече, я спросил Мишу: “Что это было?”
Его ответ меня сразил напрочь: “Но ведь у Шекспира написано, что Ромео убивает Тибальта случайно, защищаясь…”
Я: “Так что, все репетиции и 17 спектаклей ты не видел куда бросаешь руку с кинжалом?!!”
Миша: “Нет”

Фото иллюстративное